Пожнешь бурю - Страница 117

117

Мереуин подняла глаза, мягко улыбнулась и раздвинула ноги, предлагая взять все, что она может отдать. Их губы слились в поцелуе, и Иен не смог больше противиться ее пылкому призыву.

Она не почувствовала никакой боли, когда он глубоко вошел в нее, лишь бесконечную радость от сознания, как сильно он ее хочет – и только ее одну. Иен застонал, чувствуя, что она приподнимается ему навстречу, сомкнув тонкие руки на его шее, маня сладостью губ. Он сгорал от желания обладать ею, прильнуть еще ближе, впитать ее в себя всю целиком.

Мереуин пылала так же, как и он, чувствуя, что жгучий жар слившейся плоти вот-вот поглотит их. Она льнула к нему, обезумев от лаек, точно зная, что даже в самых смелых своих мечтах не думала о возможности такой любви, какую, она испытывает к этому мужчине.

– О Боже, Иен, – прошептала Мереуин в неудержимом стремлении выразить свое чувство, но он не позволил ей говорить, обнял сильными руками, и они взлетели на головокружительную высоту наслаждения. Там, в глубине ее тела, осталось семя, чудесным образом обещающее зарождение новой жизни – плода их прекрасной и вечной любви.

Глава 11

– Миледи, миледи, проснитесь, пожалуйста!

Настойчивая мольба ворвалась в глубокий сон Мереуин. Она сразу проснулась и недовольно буркнула:

– В чем дело?

Открыв глаза, Мереуин различила в изножье кровати маленькую фигурку Марты Симпсон, нервно стиснувшей руки с выражением крайнего отчаяния на добром морщинистом лице.

– В чем дело, Марта? – повторила Мереуин, садясь в постели.

– Его светлость! – горестно воскликнула Марти. Ледяной страх стиснул сердце.

– Что с ним? Несчастье?

– Нет, нет, миледи! Он уехал в Лондон!

Большие синие глаза недоверчиво распахнулись.

– В Лондон? Сейчас?

Мереуин глянула на часы, тикавшие на каминной полке, еще не было шести. Бледный серый свет пробивался сквозь щели в тяжелых портьерах, предвещая рассвет, просыпающиеся голуби нежно ворковали на карнизах.

– Он не сказал вам зачем? Марти, что с вами?

– Ох, не знаю, миледи, просто не знаю! – Из выцветших глаз вдруг потекли слезы. – Никогда не видела его таким сердитым!

Мереуин выскочила из постели и порывисто обняла старую женщину.

– Да ничего, Марти, успокойтесь! – уговаривала она. – Сядьте вот здесь, расскажите, что вас так расстроило.

Заботливо усадив Марту в стоявшее поблизости кресло, Мереуин вернулась к кровати, уселась на атласное покрывало, подтянув к груди коленки, и откинула назад волосы. За короткое время, проведенное в Равенслее, она первый раз видела Марти в таком волнении.

– Вы говорите, с Иеном ничего не случилось? – снова спросила она, озабоченно хмурясь.

Марти энергично затрясла седой головой:

– Нет, ничего не случилось, миледи! Меня напугало его настроение. Знаю только, что это из-за письма, которое он получил нынче утром.

– Письмо? В такой час? От кого?

Марти сокрушенно всплеснула руками:

– Боже милостивый, хотела бы я знать! Я сама открывала дверь – как вам известно, я всегда с первым лучом поднимаюсь, – стоит чей-то личный курьер, говорит, мол, приехал из Лондона с письмом для маркиза. Я говорю, его светлость еще почивает, а он вдруг позади меня вырос и заявил: «Я тут, Марти, и сам разберусь», – так что я их вдвоем оставила. – Она вновь принялась нервно сжимать сложенные на коленях руки. – Не прошло и двух минут, как он ворвался в гостиную, где я кое-что штопала, и объявил, что едет в Лондон. Сколько я его знаю, никогда таким не видела! Совсем меня перепугал в самом деле!

Опасения: Мереуин усилились.

– Вы совсем, не догадываетесь, что там, в письме говорилось? Он не сказал, зачем уезжает?

– Нет, миледи, – горестно вздохнула Марте, – Письмо это из рук не выпустил, и взглянуть мне не дал, и не сказал, что там такое. Обозвал л-любопытной старухой и грозился уволить, если я еще с-слово скажу. – Она закрыла лицо руками, сгорбленные плечи затряслись. – Ох, миледи! Он никогда так со мной разговаривал! Никогда!

– Наверняка его что-то ужасно расстроило, я уверена, он не хотел, вас обидеть, – сочувственно сказала Мереуин. – Надеюсь, ничего страшного не случилось. Ох! – Она вдруг вскрикнула и побледнела.

– Что, дорогая? – встрепенулась Марти, тут же забыв о своем горе, и бросилась к кровати.

– К-как по-вашему, не стряслось ли чего с моими братьями? Они со дня на день должны быть в Лондоне… – еле слышно проговорила Мереуин..

Как только возникла необходимость направить все силы на заботу о другом, человеческом существе, Марти вновь обрела уверенность.

– Какая ерунда, ваша милость! Маркиз из-за этого не стал, бы, сердиться, а он точно сердился, да, кроме того, сообщил бы вам, будь это так!…

– Да, наверное, вы правы, – с облегчением согласилась Мереуин. – Но что могло его рассердить? Вы не догадываетесь, чей это курьер?

Марта уныло покачала головой:

– Он был, в униформе, да только один Бог знает, сколько в лондонских домах разных униформ, мне и половины, из них не известно!

Мереуин глубоко вздохнула; машинально перебирая слегка дрожащими пальцами длинные золотые пряди.

– По-моему, нам остается одно – ждать его возвращения.

Она всем сердцем рвалась к Иену, желая разделить с ним любую беду.

– Принесите мне амазонку, Марти? Раз уж я покинута невесть на сколько, времени, вполне могу развлечься верховой прогулкой.

Марти кивнула, но сердце ее сжалось при виде вымученной улыбки молодой госпожи. Правда, она никогда раньше не видела маркиза в таком гневе, и помоги Господь бедной крошке, если этот гнев имеет к ней хоть какое-нибудь отношение!

117