Пожнешь бурю - Страница 36

– Вы не посмеете публично выпороть – Дэвида или меня, – пригрозила она со всей храбростью, на какую была способна, надеясь как-нибудь урезонить его. – В вашей команде есть люди вполне достойные, которые никогда этого не допустят!

– Ах, вы не правы, моя дорогая, – ответил он таким тоном, что все ее надежды разом исчезли. – Они провели со мной много времени и полностью доверяют моему слову. Если я им скажу, что вы оба совершили достойные порки проступки, они не усомнятся.

– Но мы не совершали таких проступков! – закричала Мереуин. – Ради Бога, сэр! Меня превратили в рабыню против моей воли, а Дэвид послушался своего доброго сердца и попытался помочь мне!

Капитан Кинкейд задумчиво поскреб подбородок, а молодые люди придвинулись друг к другу поближе, горячая рука Дэвида нащупала маленькую ручку Мереуин и крепко сжала.

Этот невинный жест распалил злость капитана, и он твердо объявил:

– Вас обоих выпорют. Тебя, Дэвид, надо научить хранить верность. Что касается вас, мисс Макэйлис, новому хозяину, на мой взгляд, больше придется по душе девушка сговорчивая и послушная, чем своевольная дикая кошка. Вы будете сильно удивлены, до чего замечательно порка излечивает от излишней дерзости!

Он шагнул к двери каюты и приготовился отворить, но она словно сама собой распахнулась, едва не сбив его с ног.

– Черт тебя побери, Барроуз, – рявкнул Кинкейд. – В чем дело?

Налитые кровью глаза матроса горели.

– Я думал, надо быть наготове, если вы меня кликнете, сэр, раз собираетесь разобраться с парнишкой. – Он жадным взглядом окинул Дэвида и Мереуин, обнажив в жуткой усмешке гнилые зубы.

– Так ты подслушивал под дверью, мерзавец! – воскликнул. Кинкейд, скорее удивленно, чем злобно. – Надо бы мне и тебя выпороть, чтобы научить кое-каким манерам.

– Не подслушивал, капитан, не подслушивал, – залепетал Барроуз, напомнив Мереуин пса, который ластится в страхе перед карающей дланью хозяина. Теряя от ужаса силы, она закрыла глаза, чтобы не видеть этих ненавистных ей людей.

– Подслушивал, разумеется, – настаивал Кинкейд ласковым тоном. – Ну ладно, это значения не имеет. Собери всю команду на верхней палубе, и пассажиров тоже. Я желаю преподать им хороший урок послушания, которого хватило бы до конца плавания, а может быть, и на все время, указанное в контракте.

– Нет! – закричала Мереуин, когда матрос, ухмыляясь, покинул каюту. – Они не позволят вам это сделать! И мистер Уилсон, и мистер Эймс кажутся людьми порядочными… Я знаю, они вас остановят!

Кинкейд улыбнулся:

– Ни в коем случае, мисс Макэйлис. Они без вопросов и без колебаний выполнят приказ капитана. Таков морской закон.

Пока их со связанными за спиной руками волокли на палубу, искаженное страхом личико Мереуин придвинулось, к лицу Дэвида.

– Я так виновата… – шепнула она.

Он попытался улыбнуться.

– Ни в чем вы не виноваты, мисс. Не переживайте. Меня уже пороли, и это не так уж страшно. Боль придет и уйдет.

Мереуин не нашла в его словах утешения и, когда ее; вытолкнули на яркий солнечный свет, задохнулась, увидев собравшихся полукругом у грот-мачты людей с любопытными и встревоженными лицами. Она не могла решить, что хуже – собственно порка или ужас публичного унижения. Мереуин шла рядом с Дэвидом, все еще не веря, что с ней может такое случиться. Кто-то должен остановить Кинкейда, вновь и вновь твердила она себе. Не могут же все оказаться скотами!

К ним спешил обеспокоенный, не верящий своим глазам Карл Уилсон, и сердечко Мереуин замерло при его восклицании:

– Капитан, этого быть не может! Барроуз сказал, будто вы собираетесь… выпороть женщину!

Голос Кинкейда заставил его остановиться на полпути.

– Стойте, мистер Уилсон, иначе вы присоединитесь к ним!

– Но, сэр…

Перекошенная физиономия коротышки ткнулась чуть ли не в самое лицо вспотевшего боцмана.

– Вы подвергаете сомнению мой приказ, Уилсон?

– Я не могу позволить вам этого, сэр!

Симпатичного молодого человека, кажется, раздирали мучительные сомнения. Хотя он не испытывал к капитану «Горянки» особой симпатии, но, прослужив под его началом много лет, знал, что суждения Кинкейда всегда обоснованны и разумны, счетные книги всегда в полном порядке, живой груз всегда честно оплачен. Ему и раньше приходилось присутствовать при экзекуциях на борту судна, но тогда речь шла о конфликтах между капитаном и непокорными членами команды, а не о прекрасной молодой женщине, чье нежное тело не выдержит удара кнута!

– Вы не можете мне этого позволить? – презрительным эхом отозвался капитан Кинкейд. – Это что – бунт, Уилсон?

– Нет, капитан, я…

– Так придержите язык! – Слова эти громом прогремели в застывшем воздухе. – Вы всегда нравились мне, Уилсон, – прошипел Кинкейд, – и я закрою глаза на сие прегрешение, но, если вы немедленно не прекратите, встанете вместе с мистером Брауном и мисс Макэйлис к грот-мачте.

– Но что она такого сделала? – спросил боцман, широко раскрыв глаза, и Мереуин невольно застонала, услышав, как решимость и храбрость в его голосе сменяются дрожью сомнения.

– Что они сделали?

Теперь капитан заговорил громко, чтобы слышала вся собравшаяся толпа – члены команды с угрюмыми физиономиями и перепуганные пассажиры.

– Мисс Макэйлис, – продолжал он, хватая девушку за руку и вытаскивая в центр круга, – обвиняется в воровстве. Проснувшись нынче утром в своей каюте, я обнаружил, что она роется в моем сундуке. Не сомневаюсь в ее намерении лишить меня выплаченных за нее денег, так как она сбежала бы в Уилмингтоне, захватив с собой контракт, удостоверяющий, что перевез ее я.