Пожнешь бурю - Страница 25

– А как он мог по информации определить, что это ошибка? – Мереуин смотрела на спутника с внезапно вспыхнувшим недоверием. – Там было указано мое имя, да? Он знает моего брата?

Эдмунд Ансворт бросил на девушку странный взгляд:

– Вашего брата?

От его резкого тона доверчивость Мереуин окончательно улетучилась.

– Да. Он ведь…

Она вдруг ужасно перепугалась, что освобождение окажется только временным. Сэр Клайв явно послал запей вовсе не потому, что узнал ее имя. Что же тогда заставило его назначить встречу на столь необычный час?

– М-может быть, мы пойдем? – умоляюще проговорила она. – Мне надо его увидеть!

– Разумеется.

Уверенность и невозмутимость спутника успокоили ее, и она позволила увести себя дальше в зябкую ночь, не замечая темных силуэтов людей, возникающих в дверных проемах и переулках и с любопытством провожающих их взглядами.

– Будьте добры, нельзя ли остановиться на минутку? – Мереуин совсем выбилась из сил после того, как Ансворт протащил ее около мили. Кружилась голова, она чувствовала себя очень плохо, в чем не было ничего удивительного, если учесть, что почти два дня у нее во рту не было ни крошки.

– Мы действительно не можем больше задерживаться… – начал было Ансворт, но Мереуин уже рухнула на низкую каменную ограду возле фасада дома, выходившего на узкую улочку.

– Только одну минутку, – попросила она, дивясь про себя, что достопочтенный сэр Клайв не отправил за ней экипаж. Эдмунд Ансворт стоял, глубоко засунув руки в карманы панталон, пока Мереуин безуспешно старалась отдышаться.

– Ну хорошо, – нехотя согласился он.

Мереуин, благодарно вздохнув, опустила раскалывающуюся голову, длинные ресницы дрогнули, глаза закрылись, и на нее навалилась страшная усталость.

– В-вы очень любезны, – слабо пробормотала она.

Стоявший над ней мужчина замер. Тихо, как кошка, он повернулся, бросил по сторонам настороженный взгляд, и удостоверился, что улица пуста. Из левого кармана медленно появилась рука, сжимающая небольшую дубинку, к которой его пальцы были явно привычны.

Эдмунд Ансворт, являясь много лет членом бандитской шайки, научился прекрасно владеть оружием. Юной девушке, что сидела перед ним на каменной ограде, достаточно небольшого удара, решил он. Очнувшись, она отделается пустячным синяком.

Дело, по правде сказать, постыдное, думал он глядя на худенькие плечики девушки и слушая ее прерывистое дыхание. Прежде он редко испытывал к кому-либо сочувствие и с недоумением обнаружил, что сейчас испытывает именно это чувство, хотя немало успел натворить в своей жизни. Лучше действовать быстро, пока он не совсем раскис… и дубинка, взметнувшись вверх, ловко опустилась на золотую головку.

Мереуин, не издав ни звука, свалилась на тротуар маленьким жалким комочком. Эдмунд быстро подхватил ее, бесцеремонно перебросил через могучее плечо, опасливо огляделся и решительно зашагал к реке, зная, что там его уже ждут.

Льюис Кинкейд, капитан трехмачтовой баркентины «Горянка», стоял на юте, расставив короткие толстые ноги, и вглядывался прищуренными глазами в темнеющие над переплетением снастей и свернутых парусов небеса, отчетливо различая видимые в это время года созвездия, несмотря на множество огней, горящих внизу, в доке и на покачивающихся вокруг судах. Не сумев заснуть, он с час назад вышел на палубу и отпустил изумленного вахтенного, приказав отправляться вниз. На душе у него было тревожно, хотя Кинкейд не принадлежал к числу чересчур совестливых людей.

Волны бились о корпус судна и под сваями гавани, «Горянка» слегка покачивалась в ответ, шпангоуты скрипели под крепчавшим бризом. Док внизу пустовал, хотя Кинкейд знал, что на каждом судне, бросившем якорь в переполненной гавани Глазго, поставлен дозорный. Из ближайшего кабачка доносились приглушенный смех, песни и стук о деревянные столы глиняных кружек с элем.

«Горянка» готовилась покинуть гавань с утренним приливом, и большая часть команды уже находилась на борту. Льюис Кинкейд не думал о беспомощных пассажирах, упрятанных к тому времени в трюм, о том, как там холодно в зябкое весеннее время и как будет сыро, когда судно выйдет в открытое море и корпус начнет протекать.

На протяжении последних восьми месяцев, в ходе которых воюющие страны продвигались к подписанию Договора, заключенного наконец в феврале в Париже, угроза подвергнуться нападению мало-помалу ослабевала, и «Горянка» успешно совершила переход через Атлантику в Америку с полными трюмами живого товара, вернувшись с грузом рома, табака, черной патоки и леса. Торговое судно «Горянка», принадлежащее именитому англичанину, перевозило только законно завербованных, подписавших контракт работников, и ладная баркентина считалась быстроходной, вместительной и не вызывающей никаких подозрений.

Репутацией этой капитан Кинкейд гордился и старался всеми силами ее поддерживать. Тех, кто был превращен в рабов силой или другими незаконными способами, транспортировали в столь же строгой секретности, как лишние бочки рома, патоки или кипы табака, которые Кинкейд доставлял в Англию, не указывая ни в каких документах.

Опытный контрабандист, слишком умный, чтобы рисковать незапятнанным именем, Кинкейд был связан с очень немногочисленными, тщательно подобранными людьми, которые демонстрировали абсолютную преданность и получали хорошие деньги. Он возлагал на них всю ответственность, что, как правило, позволяло ему оставаться совершенно непричастным к содеянным преступлениям и не навлекло бы на, него никаких подозрений, случись кому-то из этих людей попасть под арест.