Пожнешь бурю - Страница 21

– А когда, как вы думаете, я увижу судью? – Девушка с трудом расслышала свой собственный голос.

– Не знаю. Никто не знает. Наше дело – ждать, покуда он выберет время, чтоб с тобой повидаться.

– По вашим словам можно предположить, будто вы тут уже давно, – заметила Мереуин, разглядывая женщину широко открытыми глазами.

Та небрежно махнула пухлой рукой:

– И не в первый раз, милочка. Меня уж сколько раз брали.

– Но что вы такого сделали? – поинтересовалась Мереуин. Скорчившись на сыром полу камеры, она не могла уяснить, как можно пойти на преступление, зная, что будешь брошен в тюрьму!

Грубый хохот ошеломил ее.

– Что-то не верится мне в такую невинность, крошка, иначе как бы ты тут оказалась! – Толстый палец ткнул Мереуин под ребра. – Ловкачка! Немало, наверное, мужчин заманила. Ну да, ты красотка, я сразу заметила, как только тебя притащили. Забрали меня за то же самое, за что и тебя, да только на сей раз не упомню, как дело было. Должно быть, хлебнула лишку. – Она снова закудахтала и вытерла жирные губы тыльной стороной ладони. – Видно, уж больно хотелось выпить.

Мереуин в ужасе уставилась на толстуху. Так эта обрюзгшая, пьяная женщина – проститутка? Кто б мог подумать!

– Я н-не такая, как вы думаете, – начала было она, но женщина перебила ее.

– Не расположена я выслушивать исповедь, милочка. Попытай лучше счастья с мировым судьей.

– Но ведь вы же сказали, что не знаете, когда он придет меня повидать! – закричала Мереуин, и охватившее ее отчаяние постепенно начало перерастать в гнев. Пускай только явится этот судья, она поставит его на место, а когда Александр узнает, что ее обвинили в торговле собой… Девушка тихо всхлипнула, не в силах сдержать отчаяния при мысли о своем положении.

Что касается мерзавца Роулингса, из-за которого ее арестовали, уж она позаботится, чтобы он заплатил страшной ценой за ее пребывание в грязной и смрадной темнице!

Мереуин почувствовала на плече пухлую руку толстухи, а ставший чуть ласковее голос проговорил:

– Ну-ну, милочка, перестань. Вижу, с тобой это в первый раз, да ты не горюй. Судья падок на хорошенькие мордашки.

– Но когда он со мной повидается? – подавляя гнев, горестно повторила Мереуин, переполняемая жалостью к себе. Она замерзла, измучилась и жутко проголодалась.

– Не знаю, – равнодушно ответила толстуха. – Меня зовут Мегги. А тебя?

– Мереуин. – Она вытерла рукой полные слез глаза. – Мереуин Макэйлис.

Не успела девушка произнести свое имя, как тут же чуть не застонала от осознания собственной глупости, ведь жирная проститутка знает теперь, кто она есть на самом деле. Но Мегги вообще ничего не сказала, и через несколько минут от сырых каменных стен камеры эхом отразился ее низкий ритмичный храп.

Мереуин отступила как можно дальше от женщины, скорчилась в углу, обхватила руками колени, прислонилась головой к каменной стене и закрыла глаза. Она совсем вымоталась, но сон не шел. Она могла думать только о братьях, о том, в какой ужас пришли бы они, узнав, где она очутилась. Господи, как же отсюда выбраться?

Через какое-то время скрипнувшая в коридоре дверь вывела девушку из беспокойного забытья, и она вскочила, не обращая внимания на боль в затекшем теле и неприятное покалывание в онемевших руках и ногах от вновь приливающей крови. Напрягая глаза, ей удалось разглядеть двух мужчин, которые шли по плохо освещенному проходу, – один в парике и свисающем с узких плеч отороченном мехом плаще, у другого, низенького и кудрявого, висело на поясе большое кольцо с позвякивающими ключами. Мереуин заметила, что оба они вооружены.

Никто из заключенных вроде бы не замечал их присутствия, даже не трудился оглядываться, и в слабом свете факела Мереуин смогла, наконец, разглядеть товарищей по несчастью. Все это были женщины, одни безобразные, неимоверно жирные, даже жирнее Мегги, другие намного моложе и симпатичнее, но все в жалкой одежде с бледными лицами. У одних на исхудавших щеках горел лихорадочный румянец, равнодушные лица других покрывали отвратительные язвы.

Мереуин умоляюще протянула руки к торопливо проходившим мимо камеры мужчинам, но они миновали ее, даже не взглянув.

– Пожалуйста, сэр, помогите мне! – прокричала она им вслед.

– Заткнись ты там, слышишь! – донесся пронзительный голос из камеры дальше по коридору.

Ошеломленная грозным приказом, Мереуин смолкла, по-прежнему прижимаясь к решетке, не сводя горящих глаз с задержавшихся перед одной из дверей мужчин. Пока один отпирал замок, второй стоял, уставившись в пространство перед собой, и Мереуин отметила на его лице покорное выражение ко всему привыкшего человека.

Через минуту мужчина вышел из камеры, ведя на веревке женщину средних лет, хорошо, насколько могла судить Мереуин, одетую. Платье было из сравнительно дорогого материала, с искусной вышивкой, хоть вся юбка заляпана темными, похоже, винными пятнами. Под глазами припухли мешки, лицо, в грязных потеках, когда-то, наверное, было красивым.

– Так и знала, что ты придешь за мной, дорогуша, – выдохнула женщина в лицо ведшему ее мужчине, шлепая мокрыми губами и пьяно улыбаясь из-под рыжих, упавших на желтовато-бледное лицо волос.

– Эй, мистер Джим, подберите себе жену непьющую! – донесся откуда-то из темноты глумливый голос.

Мужчина ничего не сказал, и лицо его оставалось бесстрастным. Схватив пьяную женщину за руку, он потащил ее вперед.

– Эй, больно! – пожаловалась она, пытаясь вывернуться. – Разве так обращаются со своей истинной любовью?

Мереуин, даже не подозревавшую о существовании подобных людей, так поразила происходившая перед ней сцена, что ока забыла о своем намерении просить помощи, просто молча смотрела на идущих мимо камеры мужчин, и на секунду широко распахнутые синие глаза встретились с мрачно прищуренными глазами джентльмена в плаще. На его каменном лице появилось изумленное выражение при виде такой красивой девушки. Потом он резко отвернулся и, не сказав ни слова, продолжал путь, крепко держа за руку рыжеволосую женщину.