Пожнешь бурю - Страница 18


К оглавлению

18

– Что? Как вы смеете, старый нахал! – взорвалась Мереуин, выходя из себя. – Я устала и хочу войти!

При этих словах старый привратник отошел на безопасное расстояние, словно боялся, что она вот-вот кинется на него.

– Не могу, мисс, – упрямо повторил он. – Правилами не дозволено.

Мереуин заставила себя сохранять спокойствие, хотя больше всего ей хотелось встряхнуть пустоголового старикашку как следует и трясти до тех пор, покуда у того оставшиеся зубы не вылетят.

– Очень хорошо, – величественно проговорила она, – тогда будьте добры сказать, когда ожидают маркиза? Я вернусь позже.

– Не ожидают его, мисс, – нехотя сообщил привратник, уверенный, что это вызовет еще один взрыв ярости. – Он уехал.

Однако гнев Мереуин угас столь же быстро, как и вспыхнул, она испуганно и тревожно уставилась на него, схватившись за железные прутья.

– Уехал? А… мне в Инверлохи сказали, будто он отправился в Глазго!

– Ага, он и был тут вчера, Да к ночи уехал и не вернется.

– Поехал обратно домой? – Голос Мереуин вдруг совсем стих, и раздражение старика сменилось сочувствием. Девушка одиноко стояла за воротами, уронив руки, опустив минуту назад горделиво вскинутую голову, и он подслеповатыми глазами разглядел, что она очень хорошенькая и очень молоденькая.

– Слыхал я, будто в Лондон направился, – сказал привратник, переживая, что вынужден ее огорчить. Мереуин молчала так долго, что он встревожился. – Мисс?..

Она не ответила, даже не слышала его слов. Глядела под ноги на мокрую мостовую, печально гадая, что ей теперь делать. Как возвратиться домой, если стыдно взглянуть в глаза Александру, стыдно за бегство, за страшное беспокойство, которое она ему причинила. Придуманный план, как всегда, не удался и ничего не дал, кроме волнений для совершенно не заслуживающих этого братьев, – вот все, в чем она преуспела. Ей следовало бы знать, что лорд Монтегю постарается ускользнуть! Ах, ну почему, почему она вечно поддается первому побуждению и торопится сделать дело, не подумав как следует?

– Мисс?.. Мисс!

Мереуин услышала, наконец дрожащий голос и подняла на старика синие покорные глаза:

– Да?

– Не желаете ли обождать в конторе? Мистер Бэнкрофт появится через часок-другой. Пожалуй, разок можно нарушить правила, тем более если вы в самом деле сестра мистера Макэйлиса. – Он издал нервный смешок. – Не хочу оказывать этому джентльмену неуважение, нет, нет, ни за что!

Мереуин отрицательно покачала головой и слабо улыбнулась:

– Спасибо… Найду лучше гостиницу и уеду домой следующим, дилижансом.

– Нет, по-моему… мисс! – закричал он, когда девушка, подхватив чемоданчик, зашагала прочь. – Заходите и обождите!

– Поеду домой, – повторила она, и он взволнованно глядел, как она удаляется по узкой улочке, съежившись под усилившимся ветром.

– Неужто и правда сестра Макэйлиса? – пробормотал про себя привратник, тащась через двор в свою теплую каморку.

Гулко постукивая башмаками, Мереуин торопилась вниз по пустынной улице, молясь, чтобы успеть на следующий дилижанс, ибо теперь ясно видела, какой была дурочкой. Если б она только поняла свою глупость раньше, даже не доехав до Инверлохи!

– О Алекс, как же я виновата! – шептала девушка с полными слез глазами, ясно представляя себе суровое лицо брата. Внезапно она почувствовала жуткую тоску по нему и по Малькольму. Какая же она дура, глупая, жалкая идиотка! Почему бы не подождать, пока гнев уляжется, а потом сойти вниз и спокойно поговорить с Александром? В конце концов, прежде меж ними никогда не возникало серьезных разногласий, которые нельзя было бы разрешить в беседе, и брат всеми силами старался обращаться с ней мудро и терпеливо. А она его даже не выслушала!

«Это я во всем виновата, – грустно твердила себе Мереуин. – И заслуживаю хорошей порки за бегство и за беспокойство, причиненное братьям». И, возможно, тот ужасный гигант в замке Монтегю был прав, называя ее невоспитанной сумасбродкой!

– Ой!

– Эй, постойте-ка, что это значит?

Не обращая внимания ни на что вокруг и не отрывая глаз от булыжников под ногами, Мереуин врезалась в высокого худого мужчину, который неожиданно вывернул из-за угла и оказался прямо у нее на пути. Вина за случившееся лежала не только на ней – он слишком высокомерно задирал длинный нос и не успел вовремя заметить девушку. А теперь впился костлявыми пальцами, унизанными тяжелыми золотыми перстнями, ей в плечи и сердито встряхнул, отчего голова Мереуин запрокинулась, и мужчина взглянул ей в лицо.

Удивительная красота девушки немало поразила его: округлые, вспыхнувшие от смущения щеки, черные ресницы, обрамляющие темно-синюю бездну широко распахнутых раскосых глаз, полуоткрытые мягкие губы, маленькие белоснежные зубки. Шляпка от грубого рывка сбилась, и в неярком солнечном свете сами собой засияли выбившиеся из-под нее золотые локоны.

– Пожалуйста, простите меня, сэр, – пробормотала девушка, чей нежный голос с легким горским акцентом необычайно соответствовал ее утонченной красоте. – Я не видела, куда иду.

– Ерунда! Это я во всем виноват!

Она подняла глаза, удивленная внезапно произошедшей с ним переменой. Это был молодой, самоуверенный джентльмен, примерно ровесник Малькольма, с густыми черными бровями и длинными загнутыми усами, в весьма дорогой одежде. Однако Мереуин задалась вопросом, не принадлежит ли он к так называемому среднему классу. Как рассказывал ей Александр, к нему принадлежат люди слишком богатые, чтобы называться крестьянами, но, безусловно не титулованные и не высокородные, завоевывающие место в обществе исключительно благодаря нажитым деньгам.

18